Игры для мужчин среднего возраста - Страница 57

«Как тигр в передвижном зверинце», – почему-то подумалось Береславскому.

Вытащив из воды гладкий, обкатанный камешек, побросал его из ладони в ладонь, чтоб обсох, и про себя извинился перед Енисеем за людское недомыслие.

За изъятый камешек извиняться не стал. Такая мелочь по сравнению с иными творениями рук человеческих.

На обратном пути, уже недалеко от города, местный гид показал еще одну достопримечательность – горнолыжный подъемник. Ефим сразу предложил подняться наверх.

Это было не очень логично. Достаточно сказать, что, прожив две недели с Наташкой на Южном Урале, в Абзаково, – а супруга у него была ярой горнолыжницей, – Береславский ни разу не посетил склон. Все не хватало времени. То ел. То спал. То ездил на своей машине – он приперся из Москвы, несмотря на зиму, своим ходом – в Магнитогорск и по окрестным деревням.

А тут – на тебе, такое рвение. Впрочем, он и сам бы не смог объяснить глубинные корни многих своих поступков.

Большинство граждан, как и следовало ожидать, от идеи отказались. Ни лыж нет. Ни снега.

А вот Док, Смагина и Самурай с удовольствием покинули автобус.

Док – из сочувствия к пациенту. Смагина – из-за туристской ненасытности. А Самурай – из-за Смагиной.

Подъемник, как ни странно, работал. Фуникулер был старинный, по два сиденьица на палке, подвешенной к канату. Подъезжая к нижней станции, они замедляли ход и плавно плыли вдоль посадочной площадки. В этот момент надо было изловчиться и плюхнуться на сиденье. Потом все это вырывалось на оперативный простор и парило в воздухе, пока не достигало вершины горы.

Народу не было – никого. Непонятно вообще, зачем техника трудилась. Но – трудилась. Пустые сиденьица по-сизифовски – неторопливо и бесполезно – ползали взад-вперед по склону. На площадке перед нижней станцией, когда отъехал их автобус, осталась лишь одна машина.

– Зеленый «Опель», – шепнул Ефиму насторожившийся Самурай. – Он сначала за нами ехал. Потом, когда мы свернули к горе, обогнал.

У Береславского неприятно заныло под ложечкой. А так все хорошо начиналось.

– Может, не поедем? – спросил он у Самурая. И сам же ответил: – Автобус придет только через час. Они нас и тут найдут, когда спустятся.

Он подошел к «Опелю». Тут и проверять не надо было: капот горячий и даже покрышки. Наверняка, если купить билеты и зайти на станцию, можно будет увидеть двух одиноких пассажиров. Если, конечно, к ним после Омска никто не присоединился.

– Что делать будем? – спросил Самурай. Он не был испуган, но торопился: Смагина, изучив фото на стене у кассы, уже возвращалась.

– Где твой «ТТ»? – спросил Ефим.

– Дома. Ты же сам сказал, с собой не таскать.

– Ничего они нам не сделают! – наконец решился Береславский. – Просто хотят пообщаться.

– С удавкой? – усмехнулся Самурай.

– Я им нужен живой, – стоял на своем профессор. – Давай ты останешься здесь с Доком и Таней. А я быстро съезжу.

– Нет. Так не пойдет, – ответил Самурай. – Шаман сказал, тебя не оставлять. Ты уверен, что стрельбы не будет?

– По крайней мере в нас – точно. Смысл какой? Тогда хотели украсть и напугать. И сейчас попугают стволом. Но вы можете помешать беседе.

– О чем беседуете, мужчины? – весело спросила подошедшая Смагина. – Там, кстати, несколько обзорных площадок. Так что это вы здорово придумали, Ефим Аркадьевич.

– Ну наконец-то. Оценили, – улыбнулся Береславский. И, решившись, скомандовал: – Ладно, поехали.

Самурай, слегка обидев Татьяну Валериановну, пересел к Береславскому. Она вынужденно села с Доком.

Две парные скамейки, кряхтя и поскрипывая, начали медленно взбираться в гору. Видимость пока что была неважная: давно не подрезавшиеся деревья и, главное, листва закрывала все не только снизу, но часто с боков, а иногда даже сверху, когда длинные ветви перерастали линию канатов.

Когда поднялись достаточно высоко, видимость резко улучшилась: уже можно было разглядеть верхнюю станцию. «Значит, и бандиты нас сейчас видят», – безрадостно думал Береславский. Хоть и надеялся, что в их планы не входит его уничтожение, но ехать почему-то не хотелось.

Ефим напряженно вглядывался в даль, пытаясь разглядеть свою судьбу.

И разглядел!

На одной из возвращавшихся пар сиденьиц, только что покинувших верхнюю станцию, он увидел две фигуры.

– Они? – с надеждой спросил Береславский.

– Да, – твердо ответил Самурай, несильно уступавший беркуту в дальновидении. – Явно возвращаются.

– Почему? – спросил непонятно кого Ефим. Никто и не ответил.

По-прежнему скрипели канаты, по-прежнему раскачивались кресла. Но сразу стало как-то спокойнее. Если б хотели грохнуть – сделали бы это на верхней станции. Или еще где. Но не на раскачивающихся сиденьях, на полдороге между небом и землей.

И все равно, когда Али и Марат проплывали мимо, было страшно. Слишком близко было до наверняка вооруженного врага.

До них было так близко, что Ефим понял причину отмены «переговоров». Одному из двоих – на вид явно старшему – было плохо. Он старался держаться, но даже на расстоянии было видно, что едва живой.

Береславский никогда не любил все человечество подряд. Поэтому вид человеческих страданий в данном случае его не тронул. Более того, он искренне пожелал больному свалиться, а здоровому – умереть еще каким-либо способом.

Но, желая столь нехорошее, он даже не догадывался о том, как был близок к истине. Потому что из нижней «зеленки» уже выезжали два кресла, одно из которых пустовало, а вот на втором восседал крупный мужчина, которого Береславский знал наверняка.

Скрепер действительно решил «попасти», как выразился Али, «своего» транспортного агента – ведь он отнюдь не забыл о существовании желающих похитить его порошок.