Игры для мужчин среднего возраста - Страница 80

– Спасибо, не надо, – вежливо ответил Береславский.

Он неловко высвободил концы здоровенного полиэтиленового пакета, запрятанного в сумку. Сразу было видно, что пакет был доверху заполнен пачками, похожими на банкнотные.

Ефим достал три верхние и кинул на стол.

– Там сто тридцать три пачки, – сказал он. – Я лично пересчитывал. Без этих трех – сто тридцать.

Это было правдой, и «партнеры» в это поверили.

– Три пачки – мои, – напомнил он чеченцу. – Ты обещал.

Тот молча кивнул.

– Из твоей половины, – хрипло сказал Скрепов, завороженный кучей денег.

Тот кивнул снова.

– Ну, можно сваливать? – спросил Ефим, внимательно разглядывая «партнеров». – Или обсудим – как?

Скрепер открыл рот, чтобы ответить, но язык его явно не слушался. Он попытался пошевелить руками – и это не удавалось.

С Али произошло то же самое.

Оба были в полном сознании, но мышечные группы стремительно продолжали отключаться, и через считаные секунды они даже сидеть самостоятельно – не опертые на спинки стульев – не могли. Да что сидеть – у грозных бойцов головы заваливались – мышцы шеи тоже постепенно отключались.

Ефим убрал три пачки в карман и снова нажал кнопку вызова официанта.

Самурай зашел, закрыл за собой дверь, надел пластиковые перчатки и принялся методично обыскивать обездвиженных бандитов.

– Дышать-то они не перестанут? – опасливо спросил Ефим.

– Это ж просто вроде наркоза, – объяснил Самурай действие шамановой травы, не переставая выворачивать карманы бандитов. – Причем местного. Они нас слышат.

– У чечена еще колечко такое металлическое, с хвостиками, должно быть, – подсказал Береславский. – Найди в кармане, пожалуйста.

– Ладно, – ответил Самурай, весь поглощенный своим занятием.

Он забрал у врагов документы, записные книжки, сотовые телефоны – все бумажки до последнего клочка.

Оставил лишь заряженные стволы, да у Али была еще одна граната – гораздо более современная, наступательная «РГН».

– Новую-то не дал, жмот, – укоризненно сказал ему Ефим. Тот лишь глянул в ответ.

Если б взгляд убивал так же, как «стечкин», Береславский был бы покойник. Но, к счастью для профессора, убивать взглядом моджахеды еще не научились.

– Пошли? – спросил его закончивший изыскания Самурай.

– А колечко с хвостиками? – вопросом ответил профессор.

– Не нашел. У него карманы с дыркой. Зачем оно тебе сдалось?

– Я бы обратно в гранату вставил, – объяснил Ефим, показывая другу «РГД-5».

– О господи, – выдохнул Самурай, не посвященный в эту тонкость профессорского замысла. – Только не выпусти.

– Не боись, – успокоил его Ефим. – Черт с ней, с чекой. Ее все равно обратно вставлять замучишься – в три маленькие дырки надо попасть. Поехали за город, где-нибудь сбросим.

– Пока, пацаны, – поднимаясь, сказал Ефим и легонько потрепал Скрепера по щеке. Тот чуть не помер от ярости.

Пошутить так с Али Ефим не рискнул. Даже в таком беспомощном состоянии горец внушал ему самые серьезные опасения.

Проще говоря, профессор его по-прежнему боялся, самого себя-то не обманешь.

«Плевать, кто кого боится, – щедро выписал себе индульгенцию Береславский. – Главное – кто кого сделал». Вот в этом хвастливый профессор был прав. Они с Самураем сделали этих парней. Вчистую.

Глава 38

Владивосток, 12 августа, ночь

Из дневника Самурая (запись седьмая)

Честно говоря, гранатой он даже меня удивил. Хотя, с другой стороны, не исключено, что она оказалась для бандитов главным аргументом.

На выходе из ресторана я расплатился с настоящим официантом – и не тремя сотнями, а тысячей – так велел обычно не суперщедрый предводитель.

За это парень должен был вызвать РУБОП и рассказать милиционерам всю правду. Только добавить лет десять мне, убавить двадцать моему шефу и напрочь забыть о моем происхождении. И о том, конечно, что я успел поработать у них официантом.

Звонок в РУБОП предполагался через полчаса после того, как мы с Береславским уедем.

За дедово средство я не боялся: сказал – на сутки, значит, на сутки.

Повезло же сегодня ментам – два бандюка, со стволами, гранатами и кучей фальшивых баксов. И к тому же тихие, как спящие дети.

Это ж сколько звездочек на погоны им высыплется?

Потом рванули за город, к морю.

Отпустили машину, вышли к обрыву. Внизу никого не было, как и со всех прочих сторон.

Только океан шумел.

Я все же не поленился, спустился проверить отсутствие чужих душ. Чтоб ненароком не взять грех на свою.

Нет, нога человека там давненько не ступала.

– Ну, можно уже? – взмолился истомленный профессор, когда я забрался обратно наверх.

– Валяй, – разрешил я.

Он подошел к самому краю и даже не кинул, а сбросил вниз свою железку.

Я засек время – четыре секунды. Потом грохнуло, но не так чтобы сильно – открытый воздух плюс лес да шум прибоя приглушили звук.

Но мы все равно сначала затаились, а потом постарались быстро отойти подальше.

Пока шли, я вслух размышлял о наших и своих собственных делах. Наши – шли блестяще: похоже, от бандитов мы отвязались надолго. Надеюсь, даже навсегда.

От официальных структур тоже ничего ужасного не ждем. Найти нас практически невозможно. Следы пальцев, если и обнаружатся, ничего не дадут: нас нет ни в каких криминальных картотеках.

Единственная проблема – я ни на йоту не приблизился к тому, за чем поехал в Сибирь и далее к Тихому океану.

Да, мы заработали кучу денег: Ефим последовательно «ошкуривал» всех бандитов, а теперь честно предложил разделить «нажитое непосильным трудом». Но, деленные на троих, эти деньги, оставаясь по-прежнему огромными, ни на шаг не приблизили меня к главной цели. Ведь московский приятель Береславского нижнюю планку указал точно: полтора американских лимона.

Которых как не было, так и нет.

Все это я высказал предводителю. Без упреков – в чем тут его упрекнешь? А просто пожаловался на судьбу.

На что Береславский посоветовал не суетиться, пока он не исследует извлеченное из бандитских карманов.

Собственно, поэтому я сейчас и пишу, примостив тетрадь на колени: письменный стол занял профессор. Разложил там все свои сокровища и обнюхивает их.