Игры для мужчин среднего возраста - Страница 84

История действительно была занятной.

Дело в том, что Соколов и в самом деле был первым легким водолазом Дальневосточного флота. В том смысле, что первый из «строевых» освоил акваланг. И очень скоро стал настоящим мастером, достигнув высот – точнее глубин – своей профессии.

Его так ценили, что позволяли многое. Например, на борту вверенного ему судна долгое время находилась любимая жена. Женщина на корабле – это не шутка! И не просто находилась, а тоже освоила акваланг.

Через какое-то время начальство получило реальную пользу от своего либерализма: два водолаза – не один водолаз.

А супруги, влюбленные в океан и получившие от начальства максимальную свободу, использовали ее на все сто.

И для удовольствия, и для работы, и даже для пополнения семейных продовольственных ресурсов: все, кто чуть постарше, помнят ассортимент тогдашних магазинов «Продукты». Точнее, его отсутствие: дефицит нормальной еды всегда был непременным атрибутом любого строительства социализма.

Одним из решений продовольственной проблемы стали… осьминоги. Эти глубоководные жители некоторое время служили пищей семье подводников.

Но только некоторое время.

Потому что очень скоро Александр Веденьевич и его жена обнаружили у осьминогов разум. И не какой-нибудь примитивный, похожий на собачий, – хотя именно из-за этого европейцы критикуют азиатов, любящих отведать собачатинки, – а настоящий, может быть, даже сравнимый с человеческим.

А может быть, и получше человеческого: простили же они Соколову и его супруге поедание себе подобных.

Да, конечно, чета Соколовых теперь тоже скорбит о съеденных ими при развитом социализме подводных друзьях. Но вы бы сумели простить своих новых знакомых, если б они – пусть и по недоразумению – перед этим сожрали старых?

Береславский точно бы не простил, поэтому он только диву давался благородству славных обитателей подводного царства.

– Вот завтра поеду с Аней к Валюхе, – степенно рассказывал моряк, мягкими неторопливыми движениями штурвала подправляя курс катера.

– Аня – жена, – понял Ефим Аркадьевич. – А кто Валюха?

– Супруга Андрея, – привычно попыхивая трубкой, объяснил Соколов.

– А Андрей? – Профессор не любил оставлять за спиной непонятное.

– Осьминог, кто же, – теперь уже непонятливости собеседника удивлялся Александр Веденьевич. – Мы ж с Анютой нырять едем. Уже смесь глубоководную подготовили.

– А… как вы там общаетесь? – осторожно спросил Береславский. – Они по-русски секут?

– Так мы ж не про политику, – нисколько не обиделся водолаз. – Я, когда спускаюсь, – там метров тридцать точно есть, – сразу железками стучу.

– А где железки берете? – Ну зачем Береславскому знать, где Соколов берет под водой железки? Но вот натура такая – докапываться до всего.

– А там баржа затонувшая, – объяснил тот. – Там железяк полно. Стукнешь пару раз – через две минуты прилетают.

– Приплывают, – попытался поправить Ефим.

– Не, – снова пыхнул дымком шкипер. – Именно прилетают. Я ж на них снизу смотрю. Две огромные птицы. Только крыльями не машут.

Впереди – Андрей, за ним – справа и немножко выше – Валюха. Подплывут, посмотрят на нас, мы на них. Руку им протянешь – они об нее трутся, как котята.

– А какие они на ощупь? – поинтересовался Береславский.

– На ощупь? – задумался Соколов. – Ну, как котята и есть. Только без шерсти и холодные.

– Понятно, – из вежливости сказал Ефим Аркадьевич, потому что так и не смог себе представить котят холодных и без шерсти.

А насчет осьминожьего разума он и не сомневался. Уже во Владивостоке зашел в местный океанариум, посмотрел на маленького осьминожку в аквариуме. И, как всегда в зоопарках, пожалел, что зашел.

Бедняга безостановочно плавал вверх-вниз вдоль стеклянной стенки, и даже безо всякого зоопсихолога было ясно, что пареньку (или девчонке? – снова мелькнуло в ученом, постоянно ищущем истину мозгу) очень хочется домой, в море, к маме и папе.

У него даже мысль шальная проскочила – выкупить мальца. Благо денег уже хватало на все, даже весь этот дурацкий океанариум выкупить.

Но на сей раз глупости сделаны не были. Это что же, одни за деньги ловят, другие за деньги выпускают? Короче, остался морской малютка в неволе, только взгляд его, тревожный и укоряющий, теперь догнал Береславского.

– В прошлый раз только Валюха приплыла, – озабоченно вспомнил Александр Веденьевич. – Обычно-то парой. Может, случилось чего?

– Да вряд ли, – отмахнулся Береславский. Сейчас, держа в руках чемоданчик, ему менее всего хотелось вникать в чужие неприятности. Даже если это касалось уже симпатичной ему осьминожьей семьи.

К тому же, может, и нет никаких неприятностей. Вот он, например, все время ездил к подруге жены с женой, а как-то пару раз заехал без жены.

Это же не значило, что с его Наташкой что-то случилось.

Тьфу, черт. Опять не то вспомнилось. Да еще в подробностях. Вот же память! Нет, уж лучше склероз. Было – и прошло. Чего теперь вспоминать?

Да, сегодня точно был не его день, Береславский нутром это чувствовал. Он пошел вниз, в салон, – как, явно льстя себе, называл это место шкипер. Здесь он снял свой модный и дорогой пиджак – Наташка привезла из самого Парижа, – скатал его в аккуратную трубочку и примерил под голову.

Не понравилось.

Ефим раскатал пиджак обратно, сложил вдвое, потом еще вдвое. Подумал и сложил еще раз – габариты позволяли.

Вот теперь получилось удачно. Он примостился на двух диванчиках сразу, положил под голову пиджакоподушку, поставил на пол кейс и, не выпуская его ручки из своей ладони, провалился в приятный полуденный сон.